Read in English

Когда советские бонзы назвали генетику «продажной девкой империализма», они, конечно, думали, что говорят о буржуазной лженауке и создают острую антизападную оппозицию, отстаивая её «истинное» назначение по линии, разработанной членами КПСС вокруг Лысенко (был такой «генетик-теоретик», чья «научная теория» оказалась полным бредом).  

Но, как это часто бывает, реальность обошла их сарказм по траектории, о которой они бы и мечтать не могли. Сегодня генетика действительно стала «девкой» — только не капитализма, а куда более прожорливого клиента: глобального рынка, который с удовольствием купит ваш геном и тут же предложит эмбрионы в рассрочку. 

Сегодня это уже не просто наука, а полноценный бизнес-класс будущего человечества с премиальными пакетами, кастомизацией, страховкой риска, маркетингом будущей личности и обещаниями «оптимизировать ребёнка».

Все началось, чуть более 20 лет назад, когда учёные полностью расшифровали человеческий геном, и мир получил в руки инструмент, к которому до сих пор относится с осторожным восхищением. 

Одни надеялись прежде всего на возможность предсказывать и предотвращать тяжёлые наследственные заболевания, другие же смотрят на генетику как на потенциальный способ проектировать будущее человека ещё до его рождения. 

На границе этих двух подходов и рождается главный вопрос: что мы на самом деле можем выбирать, когда речь идёт об эмбриональных тестах, и насколько этично и безопасно вмешиваться в ещё не начавшуюся жизнь, пытаясь предугадать черты, способности или склонности. 

На все эти вопросы отыечает один из старейших и авторитетнейших массачусетских научно-популярных журналов — MIT Technology Review — в большом материале своего последнего выпуска. Текст получился объёмным, но мы прочитали его за вас и собрали самое главное: 

• какими инструментами для «оптимизации генов» человечество располагает сегодня
• сколько это стоит и какого покупателя может привлечь
• насколько это вообще этично и гуманно

Генетический инструментарий XXI века: что мы реально умеем делать с эмбрионами

Поскольку уже взрослому человеку изменить ДНК технологически невозможно, вопросы “улучшения” генома сводятся к эмбрионам — стадии развития индивида, когда все его клетки только формируются в организм. 

При этом законы в развитых странах не позволяют имплантировать человеку эмбрион с изменённым геномом. Всё, что остаётся учёным в таком случае, — изучать искусственно оплодотворённые зародыши, которые создают при IVF-процедуре в лабораториях, и выбирать самый здоровый из них. 

Как отмечает MIT Technology Review, технология преимплантационного тестирования не нова. С 1990-х годов её активно внедряли в клиниках, которые проводили процедуру “лабораторного оплодотворения”. Благодаря такой практике родители, являющиеся носителями болезнетворного гена, могут завести здорового ребёнка. 

Nota bene : что вообще такое эти самые PGT-тесты?
Современная репродуктивная медицина опирается на три проверенных вида преимплантационного тестирования эмбрионов.
• PGT-A выявляет хромосомные аномалии.
• PGT-SR — структурные перестройки хромосом.
• PGT-M — редкие моногенные заболевания, передающиеся по наследству.

Но совсем недавно, с начала 2020-х начало появляться PGT-P — полигенетическое сканирование, которое оценивает совокупный риск множества заболеваний и предрасположенностей. Именно оно вызывает больше всего споров: слишком амбициозно, слишком рано и слишком много обещает. 

Что ДНК может рассказать о личности 

Данная технология анализирует активность сотен генов одновременно, а также то, как они взаимодействуют друг с другом. Это значительно расширяет спектр потенциальных заболеваний, которые можно выявить, определяя так называемый «полигенетический риск». 

Однако, согласно последнему тренду в генной индустрии, эти же инструменты позволяют оценивать и куда более сложные аспекты будущего человека: предрасположенности в чертах характера, потенциальный уровень интеллекта, склонность к расстройствам, уровень агрессии и многое другое.

Именно на этот сегмент делают ставку амбициозные новообразованные «полигенетические компании» вроде Nucleus Genomics и Herasight. В отличие от своих предшественников, которые очень осторожно описывали возможности PGT-P, эти две компании прямо заявляют, что ведут работу над тестами, позволяющими оценивать интеллект будущего ребёнка ещё на эмбриональной стадии. 

Насколько доказательно полигенетическое сканирование 

Главным ресурсом для успешного анализа ДНК сегодня остаются биобанки — массивы данных о том, как работают отдельные гены и как они взаимодействуют друг с другом. Как отмечает MIT Technology Review, именно с последним есть трудности: одновременную активность десятков и сотен генов, необходимую для корректного анализа, наука пока оценивает с большим количеством допущений. 

Кроме того, PGT-P — инструмент далеко не универсальный. Разные этнические группы имеют собственные вариации генов, которые могут существенно влиять на работу генома и, соответственно, на результаты анализа. На формирование признаков на таком уровне также сильно воздействуют окружающая среда, социальное положение и другие реальные факторы жизни.

Из-за этой высокой неопределённости многие научные и регуляторные организации — включая American Society of Human Genetics и American College of Medical Genetics and Genomics — открыто выражают сомнения в достоверности PGT-P и не рекомендуют внедрять его в клиническую практику. 

American Society of Human Genetics в 2024 году очень точно сформулировала саму проблему: «Новая медицинская практика развивается слишком быстро и при этом со слишком ограниченным набором доказательств». 

Money Talks: сколько стоит «идеальный» человек  

Если отбросить футуристические обещания, бизнес-модель большинства “тестов на признаки” устроена удивительно приземлённо. Речь идёт не о “конструкторе”, где родитель может собрать сверхчеловека из набора характеристик, а скорее о супермаркете: перед вами несколько готовых эмбрионов, и предлагается выбрать “наиболее перспективный”. 

Тем не менее удовольствие остаётся дорогим. По данным открытых источников и презентаций самих компаний, флагманский продукт Nucleus Genomics — платформа Nucleus Embryo — продаётся как услуга с “вечной подпиской” около $9,000. Клиент получает доступ к отчёту примерно по 2,000 признакам и заболеваниям, включая всё: от риска диабета до вероятности определённого цвета глаз и даже “интеллектуальных показателей”.

Для тех, кто идёт дальше, компания предлагает отдельный пакет анализа до 20 эмбрионов примерно от $25,000 и выше — опять же, это заявлено самими стартапами.

Их конкурент Herasight делает ставку на точность и “премиальные” признаки. По их маркетинговым материалам, компания предлагает прогноз по 17 заболеваниям и одному признаку, который стал визитной карточкой — уровню потенциального интеллекта. Звучит дерзко: Herasight утверждает, что способна “отсортировать эмбрионы” с разницей приблизительно до 15 IQ-пунктов. MIT Technology Review эти цифры не подтверждает: журнал лишь описывает саму индустрию и её растущие амбиции. 

Таким образом, рынок полигенетического анализа выглядит одновременно смелым, дорогим и удивительно разрозненным: между осторожной наукой, громкими PR-заявлениями и спросом со стороны тех, кто хочет “оптимизировать” будущее ещё до рождения. 

Кому это нужно и кто за это платит на самом деле 

В полигенетическом сканировании прежде всего заинтересован технологический бомонд — у них есть и деньги, и достаточное понимание происходящего в науке, чтобы оценить перспективы “предсказания” признаков и склонностей будущих поколений. Так, например, Nucleus Genomics действительно привлекла более $36 млн инвестиций от Баладжи Шринивасана, венчурной фирмы Seven Seven Six, фонда Founders Fund Питера Тиля и других частных инвесторов (данные подтверждены по открытым реестрам венчурных фондов — внешний источник). 

Что же до “простого народа”, MIT Technology Review приводит данные соцопроса, проведённого группой американских биотехнологов среди 1627 взрослых американцев. Респондентам предлагалось высказать своё отношение к разным видам полигенетического тестирования эмбрионов. Расклад получился показательный. 

Большинство поддерживает анализ, выявляющий физиологические заболевания (болезни сердца, рак, диабет); заметно меньше — тесты, определяющие психологические расстройства. 

А вот вопрос о потенциальном уровне интеллекта расколол участников почти пополам: 

• 36.9% — относятся к такой практике положительно
• 40.5% — не одобряют
• 22.6% — затруднились с ответом

Результаты полностью согласуются с позицией American Society of Human Genetics (ASHG) и American Journal of Human Genetics: обе структуры подчеркивают, что любые попытки использовать полигенные модели для прогноза поведенческих и когнитивных признаков у эмбрионов остаются научно спорными и этически уязвимыми. 

ASHG в своём обзоре 2024 года трактует проблему так: «Общественное восприятие полигенных тестов находится под сильным влиянием недостатка данных, завышенных ожиданий и очень слабой доказательной базы для когнитивных признаков». 

Тонкая грань между медициной и манипуляцией: этика вмешательства до рождения 

Приведённый соцопрос довольно ясно показывает: человечество всё ещё не готово принять технологию настолько глубокого вмешательства в само явление жизни. Даже часть академической среды неожиданно встала в позицию «охранителей» старых концепций, критикуя сторонников полигенетического тестирования с тем же пылом, с каким некогда советские «сталинские физики» громили Общую теорию относительности. 

Тем не менее, на практическую работу представителей полигенетических компаний это, к счастью для них, почти не повлияло — индустрия нашла способ существовать, балансируя между научными сомнениями, этическими страхами и коммерческим энтузиазмом. 

Nota bene: согласно American Society of Human Genetics и American College of Medical Genetics and Genomics основная претензия к PGT-P остаётся прежней: слишком быстрый рост и слишком мало доказательств. Впрочем, как показывает сама история науки, это ещё никого и никогда не останавливало.

Голоса «за»: аргументы в пользу полигенетического тестирования 

Пожалуй, самыми убеждёнными сторонниками метода являются его создатели. Основатель Nucleus Genomics Киан Садехи называет полигенетическое тестирование технологией будущего и элементом свободы выбора родителей. Если кто-то хочет ребёнка с голубыми или зелёными глазами — по его мнению, это их право. То же касается и других признаков, вроде склонности к алкоголю, аллергий или акне. 

И всё же даже самые смелые из новых компаний сопровождают свои отчёты обязательным дисклеймером. Один из них звучит так: 

«ДНК — это не приговор и не гарантия. Генетика может помочь вам выбрать эмбрион, но она не способна предсказать будущее. Эта область стремительно развивается, и многое о том, как геном формирует человека, всё ещё остаётся неизвестным».

Голоса «против»: оппозиция евгенике и превращению науки в идеологию 

Самая очевидная «угроза» инструментов для оптимизации генома в массовом сознании — их предполагаемая связь с евгеникой. Это течение, основанное британским антропологом Фрэнсисом Гальтоном, в начале XX века действительно пользовалось популярностью. Если совсем кратко, его идея заключалась в том, чтобы «улучшать» нацию за счёт людей с «правильной наследственностью» и избегать всего, что эту наследственность «портит». 

К сожалению, один известный немецкий канцлер в 1930-е годы понял эту концепцию абсолютно неправильно: смешав её с социал-дарвинизмом и ницшеанским образом «сверхчеловека», он запустил самую кровавую войну и этническую чистку в истории. Именно поэтому любые современные разговоры об «улучшении генома» для многих автоматически звучат как продолжение идей того самого режима. 

Эта чувствительность понятна, и у темы уже есть своя жертва — один из её довольно провокационных популяризаторов. Джон Аномали, профессор Питтсбургского университета, изучавший социальное поведение, в 2018 году опубликовал статью «В защиту евгеники», где попытался разделить современные практики выбора признаков, улучшающих качество жизни, и «негативную евгенику» — по сути, расовую доктрину Третьего рейха. Его аргументы были намеренно просты: «Вы не хотите, чтобы брат и сестра заводили детей? Значит, вы уже немного евгенист. Женщина выбирает донора спермы — высокого выпускника Гарварда? Вот вам ещё пример». 

Американская студенческая аудитория, особенно активная в неолевом сегменте, восприняла эти рассуждения как «расовый эссенциализм». Началась громкая травля, и уже в 2019 году Аномали добились увольнения. Под давлением он покинул и академию, позже написав: «Американские университеты стали интеллектуальной тюрьмой». 

Тем не менее, судьба обернулась неожиданно: спустя пару лет он присоединился к исследовательской группе Herasight — как раз тогда, когда компания разрабатывала свою линию эмбриональных IQ-тестов. 

Тонкая граница между свободой выбора и манипуляцией жизнью 

Генетические институции-регуляторы главным образом относятся к этой методике с заметным скепсисом из-за слабой достоверности полигенетических рисков, которые получают в ходе анализа. 

Такого же мнения придерживаются и отдельные видные учёные индустрии. Например, Саша Гусев, руководитель генетической лаборатории при Онкологическом институте Dana Faber Boston, уже много лет выступает критиком полигенетического тестирования. 

Его главный аргумент «против» заключается в отсутствии у PGT-P чётких клинических гарантий. По мнению Гусева, подобный анализ теряет свою релевантность, поскольку большая часть факторов, которые он пытается предсказать, в реальности сильно зависит от социоэкономической среды, географии, воспитания, личных обстоятельств и множества переменных, не связанных напрямую с геномом.

Более того, он считает, что стремительная популяризация эмбриональных полигенетических тестов, оценивающих различные «признаки», может создать угрозу для нормального функционирования общества. Люди могут начать воспринимать генетику как главный и единственный фактор, определяющий их поведение, что ведёт к биологическому редукционизму — и к очень сомнительным социальным последствиям. 

Будущее на кончиках пипеток: готовы ли мы к будущему в котором  выбор начинается до рождения 

Итак, то, что сегодня обсуждается как экзотический сервис для богатых, завтра вполне может превратиться в инструмент давления и контроля. В этом и состоит главная тревога: технологии, которые позволяют влиять на жизнь человека до его рождения, неизбежно заинтересуют тех, кто привык мыслить категориями «отбора» и «управления». 

Пока ещё у общества есть люфт — профессиональные ассоциации, этические комитеты, публичная дискуссия. Но именно сейчас решается, останется ли генетика частью медицины и науки или окончательно превратится в конструктор «правильных людей». И от ответа на этот вопрос зависит куда больше, чем от любого отдельного теста на полигенный риск. 

---

Подписывайтесь на наш дайджест в Facebook, Instagram, Telegram – в нем мы рассказываем об истории и о сегодняшнем дне Америки, и в первую очередь о том, что происходит в Бостоне и Массачусетсе.