Университет Тафтса о пользе кошмаров

«Сновидения – это не только послания,
это наши самые интимные, самые личные творения.
И будучи таковыми, они безошибочно демонстрируют,
кто и что мы есть и кем можем стать», –
Андреа Рок, «Мозг во сне».

Последние открытия в области сновидений проливают свет на природу кошмара. Страшные сны способны благотворно влиять на нашу психику, помогая проработать травматические ситуации. Особый вклад в развитие этого вопроса внес профессор психиатрии Университета Тафтса Эрнест Хартманн. Результаты его исследований вошли в книгу известной журналистки Андреи Рок «Мозг во Сне». Автор посетила не одну лабораторию сна и рассказала о достижениях нейрофизиологов. Итак, как сон помогает решать наши проблемы, можно ли влиять на содержание снов, какое развитие приобрели теории Фрейда в современных реалиях и как повлияли на науку психологию?

Страх собственных желаний

Открытия прошлого века в области сна заставили современных ученых задуматься об эмоциях, которые мы испытываем во время сновидения. Так, в 1966 научные сотрудники обследовали несколько тысяч студентов из колледжей США. Их интересовало наполнение и толкование снов.

Оказалось, что молодые люди часто переживают негативные эмоции во время сна. Доля негатива по результатам исследования составила 80 % от всего времени сновидения. Половина испытуемых рассказала, что нередко чувствует страх, опасность, напряжение. Вторая половина описала свои ощущения, как печаль, гнев, смущение и растерянность.

Более позднее исследование – сравнительный анализ 1991-го года – подтвердило, что во время бодрствования мы чаще испытываем положительные эмоции, а во время сна наоборот доминируют переживания «негативного спектра» – до двух третей внутренних ощущений.

Ученые из Университета Тафтса считают, что доминирующей эмоцией во сне выступает страх. За ним следуют беспомощность, беспокойство и чувство вины. К таким выводам удалось прийти после анализа 1400 отчетов о сновидениях.

Впрочем, некоторые психологи убеждены, что негативные переживания во время сна – это нормально. Главное, чтобы модель сновидения функционировала правильно, тогда она будет более эффективна в борьбе с депрессией, чем формы психотерапии, направленные на самоанализ и припоминания.

Одним из первых, кто стал рассматривать сновидения, как психический процесс, стал Зигмунд Фрейд. Он считал, что основная цель сновидения – это исполнение желаний. То, что мы не смогли получить в реальной жизни, происходит в фантазии. Так наступает удовлетворение, и душевное раздражение сходит на нет, считает психотерапевт. К таким выводам ученый пришел, анализируя детские сны. Он сделал вывод, что сны взрослого человека работают по такому же принципу, поэтому являются инфантильными.

Разница заключается в том, что с возрастом из-за социальных рамок, установок и воспитания, сознание меняется, а наши бессознательные переживания подвергаются искажениям. То есть, человек все чаще подавляет свои истинные стремления, и чем сильнее он это делает, тем более негативными будут эмоции во сне. Понимание работы сновидений, по мнению отца психоанализа, прокладывает «царскую дорогу» к бессознательному.

Цикл кошмаров

Идеи о связи сновидения с бессознательным находят отражение в открытии Эрнеста Хартманна, профессора психиатрии Университета Тафтса и руководителя Центра расстройств сна в больнице Ньютон-Уэллсли в Бостоне. Стоит отметить, что отец ученого, Хайнц Хартманн работал вместе с Фрейдом и был его последователем, а позднее заложил основы эго-психологии.

Эрнест Хартманн разработал собственную теорию возникновения кошмаров, которая противоречит учению Фрейда. Хартманна сделал свои выводы, кропотливо изучив сновидений тех, кому не посчастливилось пережить психологические травмы: тяготы войны, катастрофы, изнасилования и т.п.

Пострадавшие обычно видят повторяющиеся кошмарных снов, которые, по мнению Хартманна, выступают смотровым окном. В этом окне можно увидеть:

• как функционируют все сновидения в целом,
• как они создают связи в нашей системе памяти,
• как порождают визуальные образы,
• какие на данный момент доминирующие эмоции отражают.

Автор книги «Мозг во сне», Андреа Рок подробно ознакомилась с исследованиями Хартманна и отразила в своей работе мнение профессора о сновидениях. Он говорит, что во многих из нас в каждый момент присутствует множество эмоций, определить, какая превалирует, непросто, поэтому сны кажутся запутанными и хаотичными. Однако у того, кто недавно пережил травму, эмоции сильные и понятные, поэтому проще проследить, как мозг переводит их в картинки – визуальные метафоры переживаний.

Кошмары таких людей – это проигрыш нескольких вариантов травмирующей ситуации. Модификация сновидений происходит постепенно: первоначально переживания напрямую связываются с событиями реальной жизни, через несколько месяцев травмирующая ситуация уходит чисто в область сновидений. Мозг человека, защищая себя, перерабатывает негативные переживания в позитивные, а эмоции, связанные с травмой, истончаются и теряют свою силу.

Это как аутопсихотерапия. Мозг пытается ответить на вопрос «как такой ужас мог произойти??» и вспоминает иные случаи, когда человек испытывал ужас, как бы подводя к мысли: «но ведь это ты пережил, значит, справишься и в этот раз». По мнению Хартманна, сновидения, таким образом, достигают психотерапевтического эффекта. Травма проигрывается в разных вариантах, при этом пострадавший не подвергается реальной опасности.

Кошмар наяву

В медицине существует такое понятие как посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). В 25% случаях реальная картина произошедшего видоизменялась, приобретая новые детали. В качестве примера Хартманн приводит случай одного ветерана войны во Вьетнаме. В обязанности солдата входила проверка мешков с телами погибших для опознания. Выполняя свои обязанности, он обнаружил в одном из мешков тело своего лучшего друга. После этого он часто видел один и тот же сон:

«Я один за другим открываю мешки, чтобы опознать погибших… Я слышу крики, шум вертолетов. Открываю последний мешок и вижу в нем самого себя. Я просыпаюсь от собственных криков».

Как считает Хартманн, солдат испытывал вину за то, что он выжил, а его друг нет. Этим и была вызвана трансформация сна относительно реальности.

Благодаря исследованию страдающих ПТРС ученые приоткрыли завесу тайны о том, что происходит с мозгом человека во время плохого сна, и почему страшные картины проигрываются в сновидении снова и снова. Хартманн предполагает, что наш мозг постоянно занят поиском метафор и связей с позитивными воспоминаниями, чтобы успокоить сильные эмоциональные бури, вызываемые травмой.

Вызывать тревожные сны могут не только свежие травмы, но и застарелые переживания. В качестве примера Хартманн часто приводит историю матери двух маленьких детей, вполне успешной и в карьере, и в отношениях с мужем, но она выросла с родителями, которые ее постоянно критиковали, и поэтому, что бы она ни делала, она никогда не бывает довольна собой.

«Когда она сама стала матерью, она часто видела сны, в которых возникала одна и та же тема страха, что она недостаточно хорошая мать. Например, она оставила сына одного, и на него набросилась огромная кошка, она рвала его когтями, она пыталась его убить».

Идея Хартманна заключается в том, что проработка достигается с помощью перестройки нейронных связей, то есть физиологического процесса. В этом плане он не соглашается с Зигмундом Фрейдом, который утверждал, что цель сна – выполнение желания, а страшные сны берутся из самоцензуры, ограничивающей воплощение наших желаний. Хартман говорит о том, что цель сна, в частности, кошмара, в проработке травмирующих ситуаций.

В книге Андреа Рок даже есть такая интересная фраза: «Фрейд был на 50 процентов прав и на 100 процентов не прав».

Иными словами, мозг вплетает в старые воспоминания новые ассоциации, потому что ему нужно обработать важную информацию, необходимую для выживания. Однако чтобы психика справилась, мозг человека видоизменяет информацию. Этот процесс происходит без участия психики, то есть независимо от того, думаем мы об этом, анализируем события или нет. Мы можем вообще забыть о том, что произошло.

Расширение границ науки и пространства

Безусловно, Эрнест Хартманн внес значительный вклад в развитие тории сновидений, но эта работа еще далеко не закончена. При продолжении исследований ученые в любом случае столкнуться со значительными этическими дилеммами. Все-таки главный принцип медицины остается – «не навреди».

Что будет лучше: позволять событиям развиваться и делать мозгу свою работу или попробовать вмешаться в этот процесс – ускорить и видоизменить его? Ответов на эти вопросы пока нет. Однако работа со сновидениями по-настоящему расширяет границы пространства и науки. По крайней мере, психиатрии и психологии. Поэтому в Медицинской школе Тафтса (не только одном из первых медучреждений США, но и одном из лучших – продолжаются исследования на эту тему.

Кроме крупной учебной больницы, расположенной в Бостоне, штат Массачусетс, учреждение располагает специально оборудованными лабораториями для биомедицинского изучения сна.

Кстати, медицинская школа (http://medicine.tufts.edu/) была не единственным прорывом Университета Тафтса. Он один из первых предоставил возможность американцам изучать международные отношения в Школе дипломатии Флетчера. Сегодня эта школа выпускает ведущих специалистов, способных найти общий язык с представителями любого народа.

Продолжая тему расширения границ, нельзя не сказать о русской программе, предоставляемой университетом. Она будет интересна тем, кто хочет изучать русский язык, литературу и кинематограф . Для полного погружения в русскую культуру университет предлагает пройти одну из выбранных программ в Москве или Питере.

За последние несколько лет университет Тафтса успел попасть в популярные рейтинги. Он занял 28-ю позицию в рейтинге U.S. News & World Report в 2014 году и 80-ю в мировом рейтинге Times Higher Education. В 2016 году Тафтс занял 12-е место среди исследовательских университетов по версии Forbes и 18-е место в рейтинге лучших колледжей США.

Понравилось? Поставьте лайк нашему проекту – www.ilike.boston, подписывайтесь на наши новости и звоните нам.