«Homo Massachusetts», или «Кто мы?»

Для европейцев Америка всегда начинается с Восточного побережья: к этим бухтам приплывали корабли первых поселенцев; после изобретения парового двигателя их сменили внушительных размеров лайнеры; но и сегодня большинство путей через Атлантику сходятся в Нью-Йорке – подбрюшье Новой Англии. Здесь, на Северо-востоке, в первой половине XVII веке возникли самые влиятельные колонии, которые определили судьбу континента; отсюда культура классических янки – опора на свои силы и предприимчивость – проделала путь до пляжей Сан-Франциско и портов Сиэтла. Уткнувшись в Тихий океан, она двинулась обратно вместе с джинсами Levi’s и бумажными стаканчиками Starbucks. При всем своем этническом и культурном разнообразии американцам удается сохранять свою общность – ее не так легко нащупать, но зато точно можно найти истоки.

Новая Англия на новом континенте

Первые выходцы из Старого света навсегда изменили Америку, но они лишь влились в уже существующую динамику. Местные племена не оставили письменных источников, поэтому так трудно проследить их маршруты и перемещения, а двигались они немало: заключали военные союзы и обменивались территориями. Еще до прихода колонизаторов земли от Великих озер до Атлантического океана часто меняли хозяев.

Племя Вампаноагов контролировало эти просторы вплоть до прихода европейцев – их владения раскидывались на 30 деревень, где индейцы достигли совершенства в выращивании кукурузы, тыквы и фасоли – этнографы назвали эти культуры “три сестры”. Колонисты переняли традиции: главным блюдом в первых бостонских тавернах стал индейский пудинг из кукурузной муки с обжаренной фасолью. Эти ингредиенты до сих пор доминируют в американской кухне – суп чили и тыквенный пирог всегда есть в меню любой классической забегаловке.

Чем дальше от восточного берега, тем было больше племен, тем сложнее отношения между ними. Могикане селились на территории современного Коннектикута, но первыми заключили союз с англичанами, чтобы расширить свои территории. Еще западнее жили мохоки, которые устраивали постоянные набеги на Новую Англию. Они говорили на совсем другом языке, поэтому вампаноаги и могикане были для них такими же чужаками, как белые поселенцы. Вопрос выгодного военного союза тогда был куда важнее этнической принадлежности.

Открытие Америки стало катастрофой для аборигенов: заморские болезни выкашивали целые деревни. Эпидемии почти полностью уничтожили племя Массачусетс, давшее название будущем штату, – в дневниках англичане называли местные леса новой Голгофой.

Историю нельзя изменить, но можно поменять отношение к прошлому. Еще 50 лет назад скудные факты о коренных жителях были лишь прелюдией к официальной истории США. Современные американцы осудили такой подход, пересмотрели колонизацию и сейчас пытаются включить индейское наследие в свою национальную память на тех же правах, что и борьбу за независимость или Гражданскую войну – жители Бостона первыми призвали отмечать День коренных жителей вместо Дня Колумба; несколько городов штата уже официально признали новый праздник. Даже сам Христофор Колумб стал спорной фигурой в современной Америке.

Первую американскую колонию на территории Массачусетса создали пилигримы из числа гонимых религиозных общин, которые в Европе подвергались преследованиям. После скитаний между Англией и Нидерландами их лидеры решили рискнуть и отправиться в Америку – 102 человека на борту торгового корабля «Мэйфлауэр» переправились через Атлантику. Миллионы людей устремились за океан вслед за ними, но они не размыли, а лишь укрепили традиции пилигримов, которых сегодня часто называют «отцами американской нации».

Если европейская мифология начинается с Древней Греции, то американская – с той самой сотни энтузиастов, которые в 1620 прибыли к берегам Новой Англии. Переселенцы продолжали следовать религиозному календарю, но День Благодарения стал первым по-настоящему новым американским праздником; уже после революции первый президент Джордж Вашингтон провозгласит его общенациональным.

Пилигримы и приплывшие за ними пуритане создали мощные символы: сакральность семьи и индейку на праздничном столе, которая примиряет не только народы, но даже сварливых родственников. Стереотипы о пуританах как о религиозных фанатиках, болезненно чтящих чистоту нравов, правдивы лишь отчасти. Судебные архивы Массачусетса расскажут, что пуритане были далеки от ставшего нарицательным образа святости, но их стремление к совершенству и честности стало основой взаимоотношений между жителями Нового Света – будучи частью маленького сообщества, человек берет на себя ответственность вместе с соседями за судьбу общины.

Помимо культурных символов и образа жизни, первые поселенцы Новой Англии создали правовой прецедент, когда в темном трюме корабля «Мэйфлауэр» подписали соглашение с Виргинской компанией о самоуправлении новой общины. При всей романтике поисков земли обетованной, все жители колоний были связаны торговыми соглашениями с метрополией. Континент открывали частные акционерные общества, которые позже передали свои права Британской короне. Находясь в состоянии постоянной угрозы и нестабильности, иногда даже войны с французами и аборигенами, по отдельности поселения сильно зависели от английских грузов – часто колонии больше торговали за океан, чем друг с другом. В 1691 году король объявил о создании единой провинции Массачусетс-Бэй, с с которой начался экономический бум Новой Англии.

Первые газеты, собственная валюта, контроль за потоками рома и сахара – всё это привело к созданию нового типа экономики. Пока Юг полагался на разбросанные фермы и отдельные плантации, на Севере торговля из портов Бостона шла дальше в небольшие города – быстро рос коммерческий класс.

Жители Массачусетса сколачивали свои первые капиталы, пока Британия пыталась обложить их налогами. Недовольство росло с каждым государственным актом, которые сначала били по местной валюте, а потом просто вводили новые пошлины на черную патоку, что сильно ударило по торговле ромом. В 1765 году британцы попросили колонистов платить за каждый напечатанный лист, на что бостонский пастор Джонатан Мэтью ответил: “Нет налогам без представительства”. С этого момента жители Массачусетса перестали быть британцами, перестали быть английскими колонистами. Через двадцать лет бостонцы выбросят в бухту британский чай, с которого корона запретила взимать налог, – будущая Американская революция стала неизбежной. Соседи поддержали Бостон, и к 1783 году 13 колоний в битвах завоевали право называть себя отдельной нацией – американцами.

Даже после войны Великобритания оставалась главным источником колонистов для Массачусетса – вплоть до середины XIX века. Тогда индустриальная революция набрала обороты в Европе: в городах был невообразимый рост производительности труда, в деревнях народ умирал от голода. Природные бедствия и провальные решения суверенов привели к тому, что сотни кораблей с отчаявшимися бедняками устремились в сторону Америки; Бостон выступил принимающей стороной, навсегда отказавшись от своей этнической однородности – бывшая британская колония Массачусетс превратилась в общеевропейский плавильный котел.

Голодная Европа перебирается в Массачусетс

Первыми в Новую Англию хлынули ирландцы. Сегодняшняя Ирландия – одна из самых успешных стран Европы, но в середине XIX века ничто не предвещало благосостояния этим землям. После английской колонизации половина жителей Ирландии лишилась прав на землю. Картофель занимал треть пахотных земель, и в 1845 году его поразила болезнь – в стране разразился масштабный голод. Два миллиона человек покинули Ирландию; большинство осело в растущих городах Новой Англии – к 1850 году уже четверть жителей Бостона имела ирландские корни. Следующие волны миграции держали эти цифру на протяжении века, что закрепило за городом статус столицы Ирландской Америки. Сначала в США ехали молодые мужчины и женщины, закреплялись, копили деньги и забирали своих родственников. Бум цепной миграции вызвали письма и открытки, которые первые ирландские американцы присылали домой; в них они описывали прелести жизни на новом континенте. Трудно было не согласиться, когда они подкрепляли свои слова щедрыми денежными переводами.

Ирландцы навсегда изменили национальный состав бывших британских колоний. Как первые английские поселенцы 200 лет назад, они заново открыли Америку, но уже для всех европейских народов. Потоки и география миграции постепенно росли и зависели от неурожаев в разных регионах Европы. К концу XIX века итальянское крестьянство под гнетом налогов и тарифных войн стало массово покидать родные земли в поисках лучшей жизни. Три землетрясения усугубили положение на юге страны, и десятки тысяч жителей Сицилии, Кампании, Калабрии нашли выход в эмиграции – парадоксально, что плодородная Италия не могла обеспечить своих жителей едой.

Технологии напрямую влияли на движение рабочей силы. Как сегодня лоукостеры с их дешевыми билетами устроили всемирный туристический бум, так тогда крупные океанские лайнеры и новая возможность покупать билеты из-за рубежа сильно облегчили участь переселенцев. Бедные европейцы не могли оплатить себе дорогу, поэтому чаще полагались на помощь родственников и знакомых, которые раньше их оказались в Америке. Нередки были случаи, когда небольшие деревни чуть ли не в полном составе перебирались с берегов Средиземного моря на окраины Бостона.

Смуглые жители аграрных районов Италии сильно отличались от своих северных соотечественников не только внешне – юг страны заметно отставал в экономическом развитии. Многие были неграмотны, никто не говорил на английском; они никогда не жили в городах и ничего не имели за душой. К началу Первой мировой войны в Бостоне уже жило 50 тысяч выходцев с юга Италии, и белые англосаксонские протестанты, основавшие Америку, все чаще натыкались на городские районы, где никто не понимал их язык. Переезд сулил достойную жизнь, и даже простые вещи из обычного американского обихода могли поразить и вдохновить итальянского крестьянина на путешествие длинною в жизнь. Один из мигрантов тех времен так описывал мотивы переезда после встречи с уже американизированным соседом: “Когда он наконец вернулся в гости, я был очень впечатлен. Я помню его фиолетовый эффектный галстук и застежку с камнями. Больше всего меня впечатлила рубашка с белым воротником, в которую он был одет. Эти вещи были большой роскошью в нашем городке, их носили только зажиточные, но никак не простые люди, к которым он принадлежал”.

Ирландцы и итальянцы приехали в Массачусетс как бедные крестьяне, а к середине XX века стали отличительной чертой Бостона и влиятельной политической силой. Выходцы из Ирландии предпочитали держаться подальше от рискованного бизнеса и шли работать в школы, полицию, на почту. Они быстро заняли государственные институты и вскоре стали доминировать в политической жизни штата. В 1961 Джон Кеннеди победил на президентских выборах, что стало большой гордостью для местного сообщества – потомку ирландских иммигрантов из Массачусетса удалось занять Овальный кабинет. На локальном уровне, в Бостоне, первые роли стали нормой политической жизни – один мэр с ирландскими корнями сменял другого. Семья Кеннеди до сих пор доминирует на политической арене штата, а внучатому племяннику знаменитого президента пророчат лидерство в Демократической партии – редакция главной газеты штата The Boston Globe даже написала открытое письмо Джо Кеннеди с призывом номинироваться на президента: “Может, ты не хочешь выглядеть чрезмерно амбициозным, но потеряешь еще больше, если будешь слишком сдержанным”.

Путь итальянцев оказался сложнее, прежде всего потому, что потомки англичан видели в них чужаков. Культура католического юга Италии настолько отличалась от протестантского севера Европы, что тогдашние американцы могли бы назвать ее экзотической. Сухой закон породил сильную итальянскую мафию, которая навсегда закрепила за иммигрантами криминальный образ, – эти стереотипы сильны и сегодня. На самом деле, преступность среди итальянцев не была выше, чем у ирландцев и евреев. Заголовки газет тех времен рисовали итальянцев как разбойников, которые пришли разрушить города, хотя на самом деле они их строили. Как раз с их приездом Бостон стал быстро расти и сильно нуждался в рабочих руках: железная дорога, канализация, водохранилища, дороги, мосты, тоннели – вся городская инфраструктура была построена руками сицилийцев и калабрийцев, включая бостонское метро.

От заводов к американской мечте

В конце XIX века итальянцы и ирландцы воспринимали друг друга как конкурентов: приезжие боролись за рабочие места, районы и представительство. Как только география европейской миграции сдвинулась на восток, конкуренция двух главных католических сообществ потеряла актуальность – русские, польские и немецкие евреи полностью изменили этнический и культурный ландшафт Америки. Часть из них бежала от бедности, но большинство спасалось от предвоенный волны антисемитизма в крупных городах. Бывшие аптекари, юристы, банкиры, и лавочники приезжали с желанием продолжать свое дело – новички активно вливались в бостонскую бизнес-среду. Представители новых этнических групп теперь не только искали работу у местного населения, но и сами активно открывали новые предприятия – небольшие фабрики, финансовые компании и лавки с товарами.

В Массачусетсе тут и там возникали новые группы иммигрантов: поляки, литовцы, французы, греки, португальцы. Протестантские церкви, католические костёлы и синагоги разбавились православными приходами всех конфессий – например, ливанские и армянские христиане выбрали своим домом близкий к Бостону Кембридж и индустриальный центр Лоуренс на севере.

В 1912 году на его улицах развернулись события федерального масштаба – “забастовка за три куска хлеба”. Рабочее движение в США было на подъеме : уже взорвались бомбы анархистов на площади Хеймаркет в Чикаго, в память о которых весь мир отмечает 1 мая. Но то был протест немецких рабочих, которые даже листовки печатали на своем национальном языке; на севере Массачусетса же протест объединил 40 национальностей – от укоренившихся англичан и ирландцев до только что прибывших сирийцев и венгров. Иммигранты ели мясо только по праздникам и делили одни и те же дома, где на всех не хватало комнат, – в итоге общие трудности и чаяния преодолели языковые и этнические барьеры.

В Европе же они только укреплялись. Начиная войну, монархи думали, что она будет быстрой, но вскоре в кровопролитии погрязли все континенты. Тотальная катастрофа показала, насколько глобальным стал мир с новыми технологиями – транспортом и телеграфом. Колонии перестали быть источником ресурсов лишь для одной страны и встроились в мировое разделение труда. Вместе с ростом торговли и мирового экспорта рабочая сила стала преодолевать океаны и проливы –в Массачусетс начали прибывать выходцы из Вест-Индии и Китая .

Иммиграция никогда не заканчивалась по приезду в Штаты, второй этап начинался уже на американских землях. Откуда бы ни приплывали люди, первое время они старались осесть в Бостоне или других индустриальных центрах Массачусетса, где можно было сразу же найти работу, – быстрые деньги самое важное, когда приезжаешь с пустыми карманами. В Бостоне возникали районы компактного проживания национальных групп, куда стремились новички без опыта и знания языка; второе поколение уже редко задерживалось в своих общинах и селилось дальше от центра, в более престижных и мультинациональных окраинах – Чарльстаун , Южный Бостон, Восточный Бостон, Роксбери, Дорчестер.

Если раннюю иммиграцию в Массачусетс можно разделить по национальностям и этапам, то к середине XX века движение людей в Бостоне и его окрестностях набрало такую динамку, что уже трудно было определить, кто и где живет . Мигранты делились не только по национальностям, но и по поколениям и уровню ассимиляции. Районы переходили из рук в руки: пары десятилетий было достаточно, чтобы район с выходцами из Восточной Европы превратился в квартал, где звучит джаз и на улицах слышен отчетливый южный акцент. Великое переселение афроамериканцев с юга затронуло все северные штаты и в том числе Массачусетс. Чернокожие из Луизианы, Алабамы и Миссисипи ехали в промышленные города, чтобы найти достойную жизнь и работу. Бостон физически не мог расселить такое количество людей в своих границах, и после Второй мировой войны сотни однотипных домов выросли на окраинах и поглотили соседние города. Чикаго, Нью Йорк, Хьюстон и другие крупные города – все разрослись до невиданных размеров.

Эпоха Рейгана закрепила классический образ американского пригорода, где большие семьи с вместительной машиной, собакой и грилем на заднем дворе соревнуются в украшениях своих домов на Рождество и Хэллоуин. Ирландцы, итальянцы и португальцы перестали существовать, а все национальности собрались под общей американской идентичностью: русские американцы, польские американцы, корейские американцы… Многие вообще оставили свою этническую принадлежность только для того, чтобы поддержать разговор в местном баре интересными историями своих предков.

Бостон размывает свои этнические границы

Иммиграция сегодня – это куда более сложный феномен, чем в начале прошлого века: скачки сменились постоянным темпом, география покрыла весь земной шар, национальные идентичности размылись. Бедность перестала быть движущим фактором в погоне за американским паспортом. В наши дни тысячи талантливых людей едут в Массачусетс не прокладывать дороги, а за лучшим в мире образованием. Зная языки, космополитичные студенты становятся американцами куда быстрее , чем их предшественники.

Массачусетский технологический институт занимает первую строчку в рейтинге университетов; диплом Гарварда стал синонимом успеха в любой отрасли; Бостонский университет в центре города – редкая возможность учиться в топовом колледже и не жить в кампусе далеко за городом. Америке выгодны умные студенты из-за рубежа, а многие из них хотят жить в Америке – в последние годы большинство магистерских и докторских диссертаций по инженерным наукам пишутся в США иностранцами.

В 50-х профессор с акцентом мог выделяться на фоне коллег, но сейчас в аудиториях не так часто услышишь классическую американскую речь, как на телевидении или радио. Даже Бараку Обаме приходилось проходить курсы коррекции, чтобы голос соответствовал политическому классу, но в науке все уже натренировались понимать индийский или славянский варианты произношения. Не помешали акцент и русским иммигрантам: философские книги Айн Рэнд стали самыми читаемыми в Америке после Библии, а эпоха американского телевидения началась с патентов муромского инженера Владимира Зворыкина – оба говорили с характерным русским произношением.

Полюбив акценты, американцы полюбили и разнообразие. От новых жителей Массачусетса больше не требуется интегрироваться и копировать стиль жизни большинства населения. Напротив, вся мозаика культур, этносов и языков современного Бостона воспринимается как достояние. Даже сегодня иммигрант может столкнуться с дискриминацией , но важен не факт ее существования, а реакция на проблему. Людей защищают не только законы, но и американский менталитет, который тонко чувствует любую несправедливость и готов встать на сторону слабого.

Раньше этнически однородные районы выполняли функцию защиты своих сообществ, выдавали доступные кредиты и правовую помощь, но сегодня эта функция больше не нужна. Границы размылись, и когда кто-то говорит об итальянском или польском районе в Америке, то часто имеет в виду лишь его историческое наследие. Традиционно ирландские и итальянские районы – Южный и Восточный Бостон – уже давно расширили свой расово-этнический профиль: в южную часть города приехали выходцы из Латинской Америки, а на западе усилился общий тренд «джентрификации», когда район становится престижным и туда едут все, кто хочет ходить по субботам на фермерскую ярмарку, а по воскресеньям на самые вкусные бранчи.

Бывают и обратные процессы, как в Северном Куинси, где китайцы становятся доминирующим этносом в прежде разношерстном районе. Район Норт-Энд, символ бостонской иммиграции, пережил столько волн переселенцев, что всегда можно поспорить, чей же он на самом деле. Итальянцы пока еще доминируют в местной политике, но быстро вытесняются молодыми специалистами, бизнесменами и студентами самых разных национальностей – уж очень популярен стал район в последнее время. Через несколько десятилетий об итальянцах будет напоминать только большое количество первоклассных ресторанов со средиземноморской кухней – в таком темпе сегодня живут и умирают американские городские районы.

Попытки американских ирландцев в конце 80-х пролоббировать иммиграционные акты, призванные облегчить путь в Америку для их соотечественников, стали последними, которые давали бы привилегию определенной национальности. Подобные программы свернули, а новая лотерея гринкарт стала символом сбалансированного подхода к иммиграции, где не существует приоритетных стран – чем ярче и шире география, тем лучше.

Несмотря на мультикультурность и ключевую роль иммигрантов в истории США, сегодняшнее иммиграционное законодательство не соответствует современным реалиям, а попытки его реформировать постоянно проваливаются. Америке нужны иммигранты, а люди мечтают о переезде, но сделать это не так уж просто: кто-то остается с просроченной визой; некоторые годами играют в лотерею; счастливчики становятся резидентами через семью; есть программы для талантливых людей с заслугами или инвесторов как EB-5. Иммиграция в США всегда была непростой, но количество национальностей и языков в Бостоне, Массачусетсе и по всей стране показывает, что люди продолжают массово переезжать – даже сейчас, когда это стало сложнее.

Старый новый мир: ожившие фото 100-летней давности. Московский художник-аниматор Алексей Захаров создал ролик «The Old New World» основанный на ретро-снимках американских городов начала XX века. Заставка этого мини-фильма сделана в стиле стимпанк, а на видео оживают виды Бостона, Вашингтона, Нью-Йорка, и Балтимора.

Понравилось? Поставьте лайк нашему проекту – www.ilike.boston, подписывайтесь на наши новости и звоните нам, если собираетесь в Бостон, Нью-Йорк или в путешествие по Америке.